– Не меньше чем трое, – мрачно проворчал Бэйрек, отдалтопор Дернику и полез обратно за мечом.

– Четверо, – уточнил Силк, подходя к своему фургону итоже вынимая меч.

– Мы достаточно далеко от дороги, – заметил Волк, – иесли будем вести себя тихо, они проедут мимо.

– От гролимов не скроешься, – предупредила тётя Пол, –они видят не глазами.

И быстро сделала два жеста, которых Гарион не понял.

– Нет, – просигналил Волк, – давай лучше…

Последовал очередной странный жест.

Тётя Пол на мгновение всмотрелась в него и кивнула – Всесидите смирно, – приказал Волк и, нахмурясь, обернулся лицом к дороге.

Гарион затаил дыхание. Стук копыт всё приближался. И тутслучилось нечто странное: хотя мальчик сознавал, что должен боятьсяприближающихся всадников и исходившей от них угрозы, что-то вроде приятногодремотного оцепенения нашло на него, будто душа погрузилась в глубокий сон, вто время как тело застыло, а глаза безразлично следили за всадниками в тёмныхплащах, проезжающими мимо.

Он так и не понял, сколько пришлось стоять, но когда пришёлв себя, оказалось, что чужаки исчезли, а солнце садится. Небо стало пурпурным;вечер приближался. По небу неслись обрывки розоватых облаков – Мерги, –спокойно сообщила тётя Пол, спускаясь с повозки, – и один гролим.

– В Сендарии много мергов, благородная дама, – заметилСилк, поддерживая её, – и у них здесь много дел.

– Мерги – это ещё ничего, – нахмурясь, вмешался Волк, –но гролимы! Дело плохо. Лучше нам путешествовать вдали от проезжих дорог. Тызнаешь окольные пути в Медалию?

– Дружище, – скромно ответил Силк, – мне известныокольные пути в любое место.

– Хорошо, – кивнул Волк, – а сейчас давайте заберёмсяпоглубже в лес. Не стоит рисковать: а вдруг наш костёр увидят с дороги.

Гариону лишь мельком удалось увидеть закутанных в плащимергов. Мальчик не смог узнать Эшарака, которого он в конце концов встретилпосле долгих лет, – тогда этот человек представлялся ему всего-навсегобезымянной тёмной фигурой на чёрной лошади, – но был почти уверен: именноЭшарак только что проехал мимо.

Мерг последует за ним, куда бы он ни поехал, Гарион точнознал это.

Дерник оказался прав, когда говорил о заморозках. Наследующее утро землю будто серебром покрыло, а дыхание вырывалось изо рта белымоблачком. Они ехали по тропинкам и дорогам, поросшим сорняками, гораздомедленнее, чем по главному тракту, но приходилось думать о безопасности.

Только через пять дней они добрались до деревни Винольд,находящейся в двенадцати лигах к северу от Медалии. Там по настоянию тёти Полони заночевали на убогом постоялом дворе.

– Я отказываюсь снова спать на земле, – твёрдообъявила, она.

Путешественники поужинали в грязной общей зале; потоммужчины мирно уселись в углу с кружками эля, а тётя Пол отправилась наверх всвою комнату, приказав перед этим принести горячей воды для купания. Гарион,однако, под предлогом проверки лошадей выскользнул на улицу. Не то чтобы оннамеренно желал обмануть тётю, просто внезапно осознал, что с началапутешествия ни на минуту не оставался один… По природе своей Гарион не так ужлюбил уединение, но почему-то остро чувствовал, как тяжело постоянно находитьсяв присутствии взрослых людей.

Деревня Винольд была небольшой; он обошёл её из конца вконец меньше чем за полчаса, поёживаясь от предвечернего холода, осмотрел всеузкие вымощенные улочки. Во многих окнах всё ещё горели свечи, и у Гарионанеожиданно сжалось сердце от тоски по дому.

И вдруг, завернув за угол, он заметил нечто странное:вспышка света, вырвавшегося из распахнутой двери, озарила знакомую фигуру.Конечно, с такого расстояния трудно было сказать наверняка, но Гарион, отступивв темноту, прижался к стене из грубо тёсанного камня.

Мужчина, стоявший на углу, повернул лицо к свету, и Гарионуспел увидеть, как заблестели белки глаз. Брилл! Это Брилл! Неряшливо одетыйчеловек быстро отвернулся, явно не желая, чтобы его заметили, немного отошёл всторону и остановился.

Гарион ещё теснее прижался к стене, наблюдая, как Бриллнетерпеливо топчется на углу. Умнее всего было бы сейчас ускользнуть иотправиться обратно на постоялый двор, но Гарион тут же отказался от этоймысли. Здесь, в тени, его не увидят, а любопытство было слишком велико, чтобыуйти вот так, не узнав, что здесь делает Брилл.

Время тянулось бесконечно, казалось, прошло много часов,когда наконец в конце улицы показалась ещё одна тень. Лицо мужчины скрывалкапюшон, но в слабом свете мальчик разглядел, что одет он как обычный сендар: втунику, узкие штаны-трико и доходящие до щиколоток башмаки. Когда онповернулся, Гарион заметил меч, подвешенный к поясу, что, правда, было совсемнетипичным для простых обывателей Сендарии: хотя закон не запрещал носитьоружие, всё же подобные люди привлекали всеобщее внимание.

Гарион попытался подкрасться поближе, чтобы понять, о чёмидёт речь, но они обменялись всего несколькими словами. Послышался звон монет,потом собеседники разошлись. Брилл осторожно завернул за угол, а человек смечом пошёл вверх по узкой извилистой улочке прямо к тому месту, где стоялГарион.

Спрятаться было негде, и как только он подойдёт поближе, тутже заметит Гариона. Повернуться и бежать? Ещё опаснее. Гарион оторвался отстены и с беззаботным видом зашагал навстречу зловещему незнакомцу.

– Кто здесь? – резко спросил мужчина, потянувшись крукоятке меча.

– Здравствуйте, господин, – ответил Гарион, намеренноповышая голос, стараясь подражать гораздо более юным мальчишкам. – Хорошаяночь, не правда ли?

Закутанный в капюшон человек что то проворчал, но при этомявно успокоился.

Ноги Гариона тряслись от желания побежать, но он медленнопрошёл мимо незнакомца, чувствуя, как впивается в спину подозрительный взгляд.

– Мальчик! – неожиданно окликнул мужчина.

– Что, господин? – обернувшись, спросил Гарион. Тыздесь живёшь?

– Да, – солгал Гарион, изо всех сил стараясь, чтобыголос не дрожал.

– Здесь есть какой нибудь кабачок? Гарион только сейчасобошёл деревню и поэтому уверенно ответил:

– Да, господин. Идите по улице до следующего угла,потом поверните налево.

Перед входом горят факелы. Вы сразу увидите.

– Спасибо, – коротко пробурчал незнакомец и пошёл подороге.

– Доброй ночи, господин, – сказал вслед Гарион, осмелевоттого, что опасность, казалось, прошла мимо.

Мужчина не ответил.